В рамках проекта «Город живых» мы публикуем дневники, которые вели в блокаду ленинградцы. Сегодня наши читатели нередко узнают в них события, свидетелями которых были сами. Один из них - Олег Андрианович Васильев, ему на момент нападения фашистской Германии было всего три года. После звонка ветерана корреспондент АиФ отправился на встречу с тем, кто видел и помнит блокадный Ленинград.
Немой ужас
«Многие события, описанные жительницей блокадного Ленинграда Ангелиной Крупновой-Шамовой (ее блокадный дневник мы публиковали в № 36 от 4 сентября 2019 г. - прим. ред.), происходили на 15-й линии Васильевского острова, - рассказывает Олег Андрианович. - Читая эти пронзительные строки, я вспоминал раннее детство - ведь именно там, на 15-й линии, жила моя семья до эвакуации в августе 1943-го».
Отец работал на Адмиралтейских верфях, а мама - санитаркой в больнице. Когда началась война, семья Васильевых - мама, Олег и две его старшие сестры - находилась в Луге. Туда они выезжали каждое лето к родственникам.
«Помню, как наши сбили самолет с крестами, и мы, мальчишки, побежали смотреть, где приземлился с парашютом немец. Хорошо, солдаты остановили, иначе пострелял бы всех», - вспоминает собеседник.
Последним поездом Васильевы вернулись в Ленинград. Ближе к зиме начался голод. Родители и старшая сестра уходили на работу, оставляя трехлетнего мальчишку с другой - двенадцатилетней - сестрой одних. В домах уже не было ни света, ни тепла, окна забили фанерой для светомаскировки.
«Перед уходом меня обкладывали подушками, одеялами и оставляли в темной комнате, - вспоминает Олег Андрианович. - Я сидел тихо, четко помню ощущение немого ужаса, когда начинались бомбардировки».
А обстреливали страшно. Дом Васильевых стоял точно на линии огня по Кировскому и Адмиралтейскому заводам. Немцы лупили по производствам с особым остервенением. Все это ощущал на себе маленький блокадник.
«Приходя с работы, мама не раз обнаруживала, что кровать, на которой я лежал, на полметра-метр отодвинулась от стены, - говорит ветеран. - Из-за вибрации от близких разрывов».
Черный творог
Голод у Олега Андриановича ассоциируется с торфом. Когда сгорели Бадаевские склады, старшая сестра пошла туда и набрала большое ведро торфа, пропитанного жженым сахаром, - 900 тонн ценного продукта было уничтожено после немецкого налета.
«Для меня этот торф был как творожная масса, только черная, - улыбается наш герой. - Мы долго его ели. После войны мама вспоминала, что я часто сидел на кровати и мечтал: «Когда вырасту, куплю воооот такую огромную буханку хлеба и съем!»
Ни за что не пережили бы ту страшную зиму Васильевы, если бы не мать. Олег Андрианович понимает, что лишь благодаря смекалке этой простой женщины им удалось продержаться. Она умела приготовить еду из любых, совершенно несъедобных вещей - даже из опилок. Но несмотря на все ухищрения, состояние младшего сына было критическим.
«У меня была дистрофия, развилась эпилепсия, я совсем не разговаривал и балансировал между жизнью и смертью, - говорит Олег Андрианович. - Поэтому эвакуацию на барже через Ладогу почти не помню. В голове всплывает лишь картина, как по огромной палубе мечутся женщины в поисках местечка поудобнее».
Позже была долгая, полная лишений дорога в теплушках в город Молотов, ныне Пермь.
«В пути погибали тысячи людей - одни от крайней степени истощения, другие от того, что набрасывались на еду, - говорит Олег Андрианович. - Мы выжили только благодаря маме! Она нас всех спасла, не позволяя есть лишнее. Знала, что такое голод, не понаслышке. Мы, наверное, одна ленинградская семья из тысячи, в которой никто не умер. За это я всю жизнь благодарен нашей мамочке».
Обратно в Ленинград
Пережив страшные блокадные лишения и голод, он долго болел. В восемь лет пошел в школу.
«Вы не поверите - когда я учился в пятом классе, стал мечтать о Ленинграде! Хотел увидеть город, в котором родился. И родители отпустили меня на поезде одного через полстраны!», - говорит собеседник.
Вернулась семья Васильевых в город на Неве лишь в 1969 году. Правда, встретила родина Олега Андриановича неприветливо.
«Как зека с Воркуты, - смеется пенсионер. - Я к тому времени был уже опытным инженером, сборщиком авиационных двигателей, активно сотрудничал с заводами Туполева и Миля. А мне на наших предприятиях предлагали лишь должность рабочего, обидно!»
Промаявшись неделю, Васильев рванул в Нарву, где устроился на местный завод и вскоре получил жилье.
«Сразу влюбился в реку Нарову, я ведь увлекался сплавом на байдарках. В свободное от работы время сам сплавлялся и ребят учил. Загорелся идеей оборудовать на Нарове водно-слаломную трассу для тренировок и международных соревнований. Условия для этого есть. Несколько лет бился над этим, но понимания и поддержки у чиновников так и не получил. А ведь этот центр водных видов спорта мог бы стать местом притяжения тысяч туристов - и в Ивангород, и в Нарву!»
Как зажечь сердца? Блокадный дневник агитатора 
«Я говорю из Ленинграда». В блокаду выходили газеты и работало радио 
«Блокадной книге» - 40 лет. Дочь Гранина - о силе духа ленинградцев 
Побывать в блокадном Ленинграде. Уникальный музей вновь открыл свои двери