«Поцелуй Раскольникова»
- "АиФ-Петербург": Сергей, вы как-то «особенно» видите Петербург, находите поэзию в промзонах и пустырях. Запустение вас не печалит?
- Печалит - как исчезающий образ времени. Помню изумление, с каким я открыл для себя обширную территорию между ветками Балтийского и Варшавского вокзалов. Рядом Московский проспект, а тут безлюдье, стаи собак. Остатки Громовского кладбища, когда-то старообрядческого. Об уничтоженном Митрофаньевском не напоминало ничего - всюду складские постройки.
- "АиФ-Петербург": Почему действие многих ваших произведений разворачивается на Сенной площади?
- Живу рядом, буквально каждый день там бываю. Это место - всегда уходящая натура, здесь всё изменчиво. Мой отец помнил ещё, как разбирали гигантские рыночные павильоны, в 1961-м разрушили храм. В моем детстве Сенная - голый асфальт, потом многолетняя строительная площадка, с метростроевской башней. Потом - новая реконструкция, нелепый гламур... И снова роют, сносят, строят. Место такое. Так будет всегда.
- "АиФ-Петербург": Значит, логично, что снесли «Башню мира»?
- Я называл её «поцелуй Раскольникова», потому что у Достоевского написано, что Родион Романович каялся в преступлении и целовал землю на пересечении двух дорог - буквально в этой точке. Раскольников мирился с матерью-землёй, а через сто лет выросла башня со словом «мир» на разных языках. Считаю место самым литературным на планете, потому что здесь - кульминация одного из мировых романов. Их всего-то штук десять.
И только два, наверное, привязаны к конкретному месту - ещё «Улисс» Джойса.
Иная цивилизация
- "АиФ-Петербург": Вы часто говорите, что с городскими памятниками у вас «личные» отношения…
- Не у меня одного. Как-то я познакомился со старушкой, которая чистила тряпкой ботинки памятника Менделееву напротив Технологического института. Она была в халате и тапочках, видимо, живёт рядом. Она же рассказала, отчего у памятника бывает начищен нос - это делают курсанты Артиллерийского училища перед выпуском.
Памятник - это документ, его надо беречь, каким бы он ни был. Как в архиве мы бережём все документы эпохи.
- "АиФ-Петербург": Время от времени в городе появляются странные памятники-подарки…
- И даже - нелегалы! В конце перестройки один скульптор перед отъездом из города вкопал трубу на пустыре и установил на ней бетонный бюст Чкалову. Потом Чкалова окружили пивные ларьки, у него собирались пьяницы, курсанты Можайки натягивали на него лётные очки. Потом хотели несанкционированный памятник убрать, но жители отстояли. Недавно один депутат благоустроил скверик, причём с размахом. Покрашенный Чкалов стал на себя прежнего не похож, он теперь как бы получил регистрацию. Самое удивительное, что рядом у метро «Чкаловская» появился официальный памятник, теперь два Чкаловых почти соседствуют… Хотя памятники не любят быть близко друг от друга.
- "АиФ-Петербург": Вы говорите о них, как об одушевлённых!
- Для меня они представители иной цивилизации. У памятников своя нелёгкая жизнь, своя психология, что-то они любят, что-то нет, по-разному складываются их судьбы. Вспомним памятник Александру Третьему. Открытый в парадной обстановке, позже он становится объектом глумления и наказаний. От переплавки его спасли сотрудники Русского музея, он побывал под землёй, томился во дворе, а сейчас стоит на месте броневика «Враг капитала», с которого в своё время выступал брат несостоявшегося убийцы того, кому памятник… Вот это судьба!
На каких баранов рассчитаны новые ворота 
Искусство и булыжник. Семья скульпторов разбила под Петербургом сад камней