- Без культуры нет нации, - считает петербуржец Сергей Лейферкус, звезда мировой оперы, который в эти дни выступает в родном городе и 4 апреля отметил своё 70-летие.
Елена Данилевич, АиФ-Петербург: Сергей Петрович, для юбилейной программы в Петербурге вы выбрали три редкие одноактные оперы Рахманинова. Чем объясняется такой репертуар?
- Потому что он - из не идущих. Сейчас редко можно увидеть «Алеко», ещё реже «Франческа да Римини» и никогда «Скупого рыцаря». Я на профессиональной сцене 46 лет и не припомню, чтобы баритон исполнял три эти оперы в один вечер. Знаю, что Шаляпин долго упрашивал Рахманинова написать «Скупого рыцаря», но сотрудничества не получилось. Рахманинова ведь петь безумно сложно. Его произведения, особенно ранние, кажутся простыми, однако это видимость. Только когда приобретёшь опыт, когда музыка наполнит твою душу до конца, тогда сможешь донести публике, что написал этот великий человек. Этим откровением я и хочу делиться со своими зрителями.
Опера в кинотеатре
- Ваш вечер в Михайловском театре прошёл с аншлагом, но в целом интерес к классике снижается. Почему?
- Это происходит во всём мире. Одна из причин - к руководству этой сферой во многих странах пришли люди, далёкие от понимания, что без культуры нет нации. Не идеализирую советское время, но тогда в семьях было принято читать книги, а по радио регулярно передавалась классика. Хорошо помню, что почти в каждом доме играли на балалайке, гитаре, не редкостью было и пианино. Мои родители жили предельно скромно, но в нашу комнатку они втиснули прокатный «Красный Октябрь». Затем появились скрипка и фагот.
Детей водили в театры, в Ленинграде шла масса детских спектаклей. Таким образом ребёнок впитывал лучшие образцы. Когда мне было шесть, мама отвела меня в Кировский театр на «Сказку о царе Салтане». Мы сидели на последнем ярусе сбоку, но ощущения восторга остались до сих пор.
Сегодня маленькому человеку покупают айпад, и он часами сражается с киборгами и режется в «стрелялки». Я не против, что в детском саду осваивают компьютер, но с юных лет нужно также приобщаться и к культуре, искусству. Иначе всё больше будем походить на американцев, которые стоят в очереди за комиксами, а первое посещение оперы в 40-45 лет считают нормой. Для восприятия классики мы и так уже потеряли два или три поколения.
- Но сегодня, чтобы послушать звёзд, не надо отправляться в Мариинку или Ла Скала. Достаточно прийти в специально оборудованный кинотеатр, где премьеры - в прямом эфире…
- Ярый противник такого подхода. Это не искусство, а подделка, имитация. Нет биополя, магнетизма отношений, которые существуют между сценой и залом, а это самое важное. Я, например, всегда чувствую, «тёплая» или «холодная» сегодня аудитория. Со мной могут не согласиться, но также считаю, что нельзя проводить публичные концерты оперных певцов на Красной, Дворцовой площадях. Когда перед тобой на улице стоят несколько тысяч человек, вынужден пользоваться микрофоном, а он выхолащивает голос. Здесь скорее работа звукооператора, делающего тон выше, ниже, мощной аппаратуры, но это уже другая история.
Трудиться сутки напролёт
- Вы не раз говорили и об упадке вокальной школы. Однако у нас немало прекрасно поющих людей. Чего стоит шоу «Голос», открывшее массу талантов из народа, в том числе детей.
- К «Голосу» я тоже хорошо отношусь. И не только потому, что моя воспитанница Дуся Малевская получила там вторую премию. Но здесь иная опасность. Талантливой молодёжи действительно много, вопрос - куда она пойдёт.
Дело в том, что у молодых людей сегодня нет терпения учиться классическому вокалу. Зачем? «Засветись» на «Фабрике звёзд», получи «минуту славы» и станешь знаменитым. Эта пошлость, некомпетентность, которые идут с экрана телевизора, заставляют способных юношей и девушек принимать в корне неверные решения.
К чему тратить 5-7 лет на консерваторию? Ещё неизвестно, что из тебя получится. А тут вышел, спел в микрофон, поработал смазливой физиономией, стройной фигуркой - всё.
И денег будет больше, чем в опере, и сил потратишь меньше. Потому что сегодня в оперном театре молодым солидных гонораров не платят. Если хочешь заработать, нужно трудиться сутки напролёт, а на такое не каждый способен.
- Тем не менее ваши именитые коллеги по оперному цеху с удовольствием принимают участие в концертах «попсы», даже поют дуэтом…
- Знаменитый петербургский артист Бен Бенцианов говорил: «Чем пошлее, тем башлее». Жёстко, но правдиво. Привлекательность больших денег ещё никто не отменял, а там речь идёт о внушительных суммах. Но не это главное. Я тоже люблю джаз, биг-бенд, преклоняюсь перед Эллой Фитцджеральд. Ведь импровизация, эстрадное пение - тоже большое искусство, которому нужно долго и кропотливо учиться.
И если композитор написал песню, ставшую хитом, искренне его поздравляю. Но когда на сцене практически присутствует только группа ударных и какой-то визгливый голос - не принимаю. И мне жаль, что именно таким блюдом с экранов ТВ нередко «кормят» наших зрителей.
- В Петербурге у вас был собственный детский конкурс «Мы поём оперу». Какова его судьба?
- Конкурс просуществовал пять лет. Четыре года он проводился в Петербурге и один раз в Москве. Участники съезжались со всей России, Украины, Германии, Испании, Британии, других стран. Пусть меня поправят, но это был, по сути, единственный в мире вокальный детский конкурс классики.
Тем не менее ни в Министерстве культуры, ни в Министерстве образованиея не нашли для него средств. С просьбой о поддержке мы написали в Законодательное собрание города, но там выделили меньше половины обещанной суммы. Ещё какое-то время он продержался на спонсорских средствах, но, честно говоря, мне совестно постоянно «доить» своих друзей. Поэтому смотр пришлось закрыть, хотя думаю о его возобновлении.
Лысый Мазепа
- Перекосы эстрады кажутся цветочками по сравнению с тем, как сегодня в опере переделывают классику. Онегин стреляется с Ленским в ресторане, Кармен - проститутка, Риголетто - космонавт на планете обезьян. Да и вы пели лысого Мазепу, хотя у Пушкина он «с седою головой».
- Знаете, я дружу с Пласидо Доминго, и он мне как-то сказал, комментируя такой вот очередной «шедевр»: «Если ты подписал контракт, становишься рабом постановочной бригады». Сейчас в театре правит бал режиссёр, и это может быть Венский бал, а может - бал Сатаны.
Особенно обидно за русскую классику. «Бориса Годунова» или «Князя Игоря» нельзя ставить, не зная русской истории, но зарубежные режиссёры даже не удосуживаются открыть, скажем, «Слово о полку Игореве». А «Евгений Онегин»? Как только над ним не издеваются. В итоге Ленский с Онегиным просыпаются в одной постели, а Татьяна наговаривает письмо на диктофон.
Протестовать бесполезно. Конечно, можно отказаться или срочно «заболеть», но так поступают единицы. Трудовая дисциплина на Западе очень жёсткая, поэтому в следующий раз тебя просто не пригласят. Кстати, когда пел в Австрии лысого Мазепу, имел неосторожность просто поинтересоваться у режиссёра, что он хочет сказать такой трактовкой этого сложного образа. В итоге был жёстко наказан.
- Вы живёте в Португалии, Великобритании и в Петербург приезжаете редко. Одно время вас считали едва не диссидентом. Чего стоит нашумевшая история, когда Темирканов, вы и пианист Николай Петров отказались отдавать в Госконцерт большую часть гонораров за зарубежные гастроли.
- Диссидентом никогда не был, наоборот, всегда поддерживал и поддерживаю нашу страну. Что касается истории с Госконцертом, так поступили ещё целый ряд известных артистов. Ведь это был не закон, а написанное где-то в недрах бюрократии распоряжение. У нас забирали до 90% заработка, на что, по сути, не имели права.
Но не в деньгах дело. Я русский по рождению и остаюсь русским певцом, где бы ни выступал. И хотя мой график расписан на два года вперёд, при первой же возможности стараюсь приехать в Петербург. Начинал в хоре Ленинградского университета и 21 апреля в знак признательности дам в СПбГУ сольный концерт. Здесь у меня дом, верные друзья, живёт и работает сын, он биолог, доктор наук.
И книгу «Трудно быть злодеем» я первым делом на днях представил петербургским читателям. Почему «злодеем»? Потому что в оперном раскладе басы это, как правило, «отцы», теноры - «любовники», а баритоны - «злодеи». Ну а если серьёзно, очень придирчиво себя оцениваю, регулярно анализирую, что нужно исправить. И рад, что публика отвечает мне взаимностью.
Василий Герелло: «Мужчина не должен себя жалеть» 
Карьера и магия. Лауреат «Золотого софита» - о жертвах профессии и опере