Доктрина с добром и злом
«АиФ –Петербург»: - Существует много расшифровок названия вашей команды, но все равно вопросы остаются. Почему такое название?
Максим: - Что касается аббревиатуры, ее расшифровка является дополнительной возможностью для эротических фантазий публики. Изначально было придумано С.О.К. - емкое, лаконичное, сочное название, отражающее наш летний, солнечный стиль музыки. Сок – это то, что в принципе, всем полезно.
«АиФ – Петербург»: - Смущают точки в названии.
Максим: - Сначала группа называлась С.О.К. без особых навороченных концепций. А уже позже возникла некая доктрина, что мы поем по большей части о том, что мир – дуален, есть оба куска - инь и ян, мужское и женское начало. И появились вот эти «оба куска». С.О.К. – это «съешь оба куска», прими себя таким, какой ты есть и будь гармоничным.
Так и получилась целая доктрина. С добром и злом.
«АиФ – Петербург»: - Вы сказали, что не сразу пришли к такой доктрине, сначала просто был СОК, на каком этапе это произошло? Что случилось?
Максим: - Это произошло, когда мы начали замечать, что чистоты стиля, в данном случае, когда мы начали играть рэгги, у нас не получается. Мы поймали себя на том, что мы более разноплановые люди, более интересующиеся разными всякими направлениями: и поп-музыкой, и джазом, и роком, и всем. Нас стали упрекать поборники чистоты рэгги. Чтобы избавиться от комплексов, мы просто приняли себя такими, как мы есть, что нам просто нравится разное, и мы хотим развиваться в разных направлениях Мы стали свободными музыкантами. То есть, у нас нет бирок, мы развивающиеся люди.
«АиФ – Петербург»: - А вообще стиль рэгги сейчас популярен? Как вы оцениваете ситуацию?
Степан: - Рэгги очень популярен во всем мире: уже давно проходят фестивали, которые собирают огромные стадионы, тысячи людей съезжаются на них со всего мира. Европа вся просто гудит рэгги! А у нас волна очень постепенно доходит до дискотек и клубов. У нас все с опозданием.
Максим: - Это объяснить можно тем, что в жизни все циклично, как смена сезонов - весна, зима и так далее. Но в какой-то момент назревает крайне острая необходимость в состоянии «здесь и сейчас», в позитиве таком, который тебя не тревожит завтрашним и вчерашним днем. Музыка рэгги – это больше вибрация, чем интеллектуальный продукт, как например, классика или джаз.
Степан: - Сложность рэгги в том, что эта музыка пошла от черных, от их непосредственности, их природности, от простоты и искренности. Белые, конечно, зачастую пытались это от ума повторять, пародировать их чувство природы. Но не всегда получалось.
«АиФ – Петербург»: - Но у вас-то получается? Вы позиционируете себя как северное рэгги, рэгги народов севера, но все-таки северные люди менее эмоциональны, все краски внутри.
Максим: - Суть человеческая к телу не прикреплена, и, в принципе, музыка рэгги – это музыка объединения, мы все – одно. Эта музыка говорит о том, что весь мир един. Есть просто люди, которые хотят быть счастливыми и могут быть счастливыми, а есть политики, которые делают все для того, чтобы все было наоборот.
«АиФ – Петербурге»: - Зачем же тогда разделять на рэгги народов Севера? Рэгги есть рэгги…
Максим: - В принципе, да, но мы же на Севере, просто так регионально разделились.
Пять депрессий и пять эйфорий
«АиФ – Петербург»: - Вы выглядите такими счастливыми людьми. У вас депрессия-то бывает?
Максим: - Да мы пока еще не доросли до такого «вавилона», чтобы у нас были депрессии. Хотя нет, бывают, безусловно, депрессии. Бывает в день пять депрессий и пять эйфорий. Такая импульсивность шизофреническая.
Степан: - Бывают сложные состояния.
«АиФ – Петербург»: - Что вам помогает находиться все время в таком счастливом состоянии?
Степан: - Конечно, любовь! Что еще? Только любовь. Любовь к жизни.
Максим: - Без этого нельзя. Если ты в себе убьешь эту эйфорию, эту утопию, эту веру, искру, то ты будешь живым трупом. Ты можешь дожить даже до 90 лет, но тебе эта жизнь не нужна. Поэтому от каждого человека лично зависит, насколько правильно он будет любить жить, именно жить. Жить человек должен так, чтобы другим жить хотелось, светиться.
Иногда бывает, я чувствую, что начинаю затухать, что меня все это загружает - тут меня кто-то обманывает, тут меня кто-то грузит и т.д. И я начинаю выкарабкиваться оттуда как прямо из ямы. Иногда бывает трудно, у нас разница со Степаном 10 лет фактически, и у меня 10 лет дополнительных шишек всяких, но я при этом знаю, что правильно иду.
У меня есть вера, может быть, я не внедрялся в какие-то нюансы, не стал играть музыку растамана, я православный, я для себя это выяснил и успокоился. Ездил к ламам на Алтай, поднимался высоко на ледники, т.е. я искал когда-то. Потом я понял, что то, что я ищу уже давно, во мне есть. Понял, что мне достаточно моей совести. Но это все не главное. Главное – что ты делаешь, что ты оставишь после себя. Вот тебя не будет, вот лежишь себе в земле, а после тебя останутся твои песни и дети. Либо, может быть, только песни будут твоими детьми, а может быть, и песни, и дети, и внуки. Главное, во все это каждый день вкладывать, этим мы и занимаемся, больше даже, чем нужно
«АиФ – Петербург»: - У меня такое ощущение, что вы музыкантов подбираете в группу по блеску в глазах.
Максим: - Мы сразу всех предупреждаем, С.О.К. – это секта (смеется), но это секта любви, без всяких вип-правил.
«АиФ – Петербург»: - Степан как к вам попал?
Максим: - Притянуло.
Степан: - Да, как-то притянуло, мы как-то познакомились, как-то влюбились. Это судьба, это жизнь.
Максим: - Это ВУЗ своеобразный. Так получилось, что я переживал даже немного за это. В группе перебывало за 10 лет ее истории огромное количество людей, и я в некоторые моменты даже задумывался, почему же такая текучесть. С одной стороны, я, как настоятель монастыря, вынужден сохранять его устои. Я за этим очень слежу. Бывает, что приходит человек в группу и в какой-то момент он хочет модности в музыке, чего-то другого. Если я вижу, что человек развился, но он мутировал в другую сторону, то это не значит, что он плохой. Он просто другой. Ему больше нравится МТВ, например, а мне больше нравится группа «Калинов мост», какие-то духовные русские, славянские традиции, которые мы пытаемся вплетать в африканскую культуру рэгги только потому, что она солнечная, и у нее такая вибрация у музыки.
Большинству людей нравится быть «Мы»
«АиФ – Петербург»: - Вы устраиваете какие-нибудь перформансы на концертах?
Максим: - Мы любим и видео-арт, и перформанс в режиме спецэффектов. Мы можем разбросать листовки, перья. Танцы, бубны… Можно попеть с залом разные всякие мантры. Это когда берется какая-нибудь закольцованная фраза, и мы поем это с залом долго до того момента, пока не войдем в транс, и начинаем все вместе чувствовать, что мы как бы «Мы». Уже нет никаких Я, все Мы – это что-то одно.
Есть люди, которые этого боятся, но люди ходят на футбол, на «Зенит», и это тот же коллективный транс, только они не понимают этого. Они кричат там, вместе делают волну. И возникает общее коллективное сознание Мы. Большинству людей нравится быть Мы, когда они испытывают доверие. На концерте это как раз получается хорошо.
«АиФ – Петербург»: - Зарабатываете ли вы музыкой?
Максим: - На сегодняшний день мы больше на нее тратим, но ею же и зарабатываем. До сих пор в этом плане трудно, скажем так. Мы не топовая команда и не то, чтобы мы не стремимся стать известными. Мы не хотим этого добиваться любой ценой, идти по головам, куда-то лезть со скрипом. Мы просто делаем то, что мы делаем, и я считаю, что мы делаем это принципиально качественно и хорошо на протяжении всех десяти лет. Апгрейд, который происходит в составе группы, помогает обновить чувства. Это молодая кровь, может цинично прозвучит, но когда я позвал в группу Степана, у меня была корыстная цель. Я хотел, чтобы в моей команде играл человек молодой, у которого еще нет цинизма, вырабатываемого в городе с годами от каких-то сложностей, неудач и трудностей.
Степан вдохновляет меня, и я превращаюсь в того молодого Максима, которым я начинал и которого очень важно сохранить. Потому что я знаю и могу сказать без ложной скромности, что тот Максим также прекрасен, как прекрасен сейчас Степан.
«АиФ – Петербург»: - Вы учились где-нибудь? У вас есть профессия?
Максим: - Да, я учился в Киевском институте культуры на режиссера. Я занимался в Одесской филармонии довольно долго вокалом частным образом, планировал даже туда поступать, но, к счастью, это не произошло, потому что в принципе это не моё. Хорошо было узнать много полезных вещей, из классики. Я послушал довольно много музыки благодаря этому, но потом я ушел в рок-н-ролл. По сей день считаю себя рокером больше, я не рэггиман.
«АиФ –Петербург»: - А у вас?
Степан: - Я в свое время получал техническое образование, не закончил его. Потом в течение многих лет очень серьезно учился на актера, учился музыке, развивался в разных направлениях. У меня были преподаватели и по голливудской системе, и по нашей системе в Театральной академии, в институте Культуры. И сейчас, в принципе, я считаю себя артистом, стараюсь больше заниматься именно этим делом. Недавно я снялся в кино о Майке Науменко. Меня пригласили, я сыграл самого себя, в июне должна быть презентация.
«АиФ – Петербург»: - А что за кино? Кто снимал?
Степан: - Кино снимал молодой режиссер из Университета кино и телевидения, он один из авторов. Это документальный фильм с элементами игрового кино. В фильме занято очень много известных людей, таких как Дмитрий Дибров, Борис Борисович Гребенщиков. Недавно был предпоказ, приуроченный ко дню рождения Майка Науменко (18 апреля), все прошло очень хорошо. И вот сейчас фильм должен выйти.
Соответственно, где я только не работал в свои самые тяжелые времена, занимался тем и сем, чем только не приходилось заниматься. И я пришел к выводу, что если есть у тебя талант, какие-то сильные места, то нужно их максимально развивать.
«АиФ – Петербург»: - А как понять, что есть талант? Как вы поняли?
Степан: - Как понять? Если ты, например, музыкант, сыграй 500 концертов, и если, как минимум, 450 из них будут восприняты хорошо, значит, это твое. Публика любит тебя.
Война на родине рэгги: власти Ямайки сожалеют о человеческих жертвах 
«Не пью и не матерюсь». Экс-солистка группы «Ленинград» о скандалах и мифах