- Вадим Семенович, совсем москвичом стали?
- Не дождутся! Хотя, может, и не дожидаются: Никогда не покину родной город, но в Москве есть работа, телевидение там живое и его много.
- Как возникли "Простые вещи"?
- Несколько лет назад прочел изумительную книгу Соломона Волкова "Диалоги с Бродским" и подумал: на своем-то небольшеньком уровне сделаю я с Михаилом Михайловичем такие же разговоры. Почему со Жванецким? Он - изумительная норма разума, поведения. Все его творчество - объяснение нам, как должен жить человек. И для меня Жванецкий сам стоит в ряду явлений природы: как дождик идет, огурец растет, лошадка бежит, так и Жванецкий говорит. О своей задумке я ему давно сказал, но так как мы оба "страшно предприимчивы и настойчивы", ничего не получилось. А чуть больше года назад на какой-то гулянке Михаил Михайлович заявил мне: "Жучок, я бы хотел поговорить по телевидению". Пошел я по начальству, оно страшно обрадовалось, но не мне, а тому, что есть возможность заполучить в эфир выдающуюся личность. Потом придумался этот подоконник как символ простого и необязательного общения. Наши передачи могут быть хуже-лучше, но в искусстве телевидения для меня важнее всего интонация. Вот мой сын, джазмен, прочел четырехтомник Жванецкого и говорит: "Папаня, это джаз. У него даже пунктуация и расстановка слов совершенно джазовые". А джаз ведь самая человеческая музыка. Наши со Жванецким разговоры не гарантируют гениальных проблесков ума, мощных истин, но они человеческие.
- На мой взгляд, и проблески случаются:
- Да, иногда я от формулировки Жванецкого просто цокаю языком от удовольствия. Вот он про границу сказал, что она, как ремешок, стягивает пузо страны. Жванецкий поэт, у него бывают прелестные афористичные образы. Конечно, он цветет, когда разговор идет о женщинах, а ведь давно не мальчик. Его эмоции очень свежи, и это тоже урок мужикам, как сохранить лукавство, влюбленность, джентльменство. Он оживает, когда речь заходит об автомобилях, потому что страстный автомобилист. Ну а для меня любимая тема - книги.
- У меня возникает ощущение, что иногда Жванецкий вам слова не дает сказать.
- В принципе, мой конек - разговорный жанр, иногда хочется "ля-ля", но я понимаю, что авторитет и разум мой и Жванецкого несравнимы. Зрители хотят Жванецкого, и это правильно, а я от передачи к передаче стараюсь точнее держать штурвал, учусь не перебивать.
- Как вы с маэстро готовитесь к передаче?
- Накануне встречаемся и обговариваем, что интереснее сказать на следующую букву. К примеру, "Т". Предлагаю говорить о танках, Тимуре, Тимирязеве. Жванецкий: "Нет, о Тимуре не будем, предлагаю о теплопередаче". - "Я про это ничего не знаю". - "Ну и не надо, я буду говорить". Предложения вносят также наш режиссер Виктор Крюков, помощник Жванецкого Олег Сташкевич. Каждая передача идет не более получаса, а записываем сразу по три штуки.
Интересно, что первые передачи шли в прямом эфире по часовым поясам, начиная с Дальнего Востока. Ну а потом перешли на запись, чтобы убрать повторы и оговорки.
- Как Жванецкому удается не сбиться на уже написанное?
- Мише иногда хочется почитать из уже написанного, попробовали и поняли, что не катит. Гораздо интереснее импровизировать, для меня вообще новорожденное слово является страшно важным. Строение фразы только что произнесенной и написанной - разное. Первая дышит, топочет ножками, подмаргивает. А та сидит в смокинге и боится, чтобы на нее пылинка села.
- Много приходит писем?
- Пишут активно, письма разные, очень много ругательных. Жванецкий все-таки сильно любит нынешнюю жизнь, видит ее перспективу, а люди прежних взглядов на него обижаются: "вам, мол, хорошо с такой-то откормленной физиономией". Хорошо, что у меня хоть лицо не круглое, а напротив: Но приходят иногда очень нежные послания, как-то мы говорили о врачах, и человек, который знал Мишиного папу-врача, вспоминал, как тот его вылечил. А одна девушка, видимо очень веселая, предложила Жванецкому: "Давайте я от вас заведу ребенка. Вы будете его содержать?"
- Ваша личная популярность в связи с передачей растет?
- Это называется не популярность, а слепая узнаваемость. Идут в Москве навстречу две грузинки, показывают на меня пальцем: "Кукли!" Вспомнили, что человек принадлежит к миру смешного, а вот откуда:
- Как, кстати, вы относитесь к "Куклам"?
- Очень люблю за внешний вид, талантливо сделаны куклы, а тексты бывают невысокого уровня. Цветку сатиры, чтобы он набрал силу, нужно пробиваться сквозь камни и асфальт. Разрешенная сатира в принципе нонсенс. Чем и ценен Жванецкий, что он не сатирик по преимуществу, а юморист. Сатира имеет в виду государство и общество, а юмор - человека. Человек гораздо старше, чем государство, поэтому юмор вечен, а сатира преходяща.
- А как вам "Аншлаг"?
- Отношение глубоко отрицательное и у меня, и у Жванецкого. Становится очень жалко большой русский смех, у которого такая могучая и чудесная история, и даже эстраду, у которой тоже масса достижений. Вот Фима Шифрин - ведь очень тонкий артист, Клара Новикова лучше того, что она делает в "Аншлаге":
- Видимо, есть закономерность - артист лучше того, что делает на ТВ, а нужен в таком вот качестве.
- Телевидению хочется попроще, это принципиально массовое искусство. Но если всегда будет попроще, то никогда не будет сложно, оно станет совсем для дураков, а этого нельзя, потому что некоторые хотят чего и похитрее. Кстати, для иных интеллигентных людей наши "Простые вещи" слишком простые, и они абсолютно правы.
Семён Альтов: «Сейчас юмор лишь огибает мозг» 
Даниил Гранин: "Через богатство достоинств человека не увидишь"