Улицы живут, рождаются и умирают. Иногда они умирают мучительно. Братская улица на Ржевке агонизирует уже двадцать лет. В жилых осталось всего несколько домов. Они давно молят об эфтаназии, но чиновники с каким-то садистским удовольствием наблюдают за их мучениями.
Братская улица родилась при Ржевском полигоне. Основную массу домов на ней составляли добротно построенные в начале XX века офицерские казармы при Ржевском полигоне. Шли годы, менялись их обитатели. Сегодня в начале Братской улицы все бывшие казармы расселены. Кирпичные одноэтажные дома частично стоят заброшенные, частично превращены в склады и производственные помещения. Обитаемыми остались только дома 2, 4 и 6. Вернее, не дома, а деревянные двухэтажные бараки предвоенной постройки. Еще двадцать лет назад они были признаны аварийными. Прописку здесь закрыли, а людям пообещали дать новые квартиры.
А вот через дальний конец Братской прошла кольцевая. Там люди живут посреди стройки века и тоже ждут расселения.
Особый быт
В деревянных бараках двери квартир изнутри завешаны одеялами. Холодно. В каждой комнате по печке, но топить можно не все. Дымоходы разрушены - печи дымят. Анна Лосева живет в квартире на втором этаже. У нее из трех печей рабочая только одна, да и та покосилась так, что того и гляди упадет. Кухня не отапливается, поэтому на ней постоянно горит газ. С осени до весны газ постоянно горит в каждой квартире. Потолок течет. Как только начинается дождик, Аня достает тазики. А в туалете потолок и вовсе обвалился. Дыру забили досками. Теперь все ждут, что он обвалится в одной из комнат. Потолок прогнулся там так, что посреди комнаты нужно ставить подпорку.
Бараки скособочены настолько, что прямого угла не найти ни в одной квартире. Ровного пола тоже. Люди шутят, что посуда у них "пьяная". Нальешь воду в стакан до краю, поставишь на стол - под стаканом сразу лужа. Шатается стакан на кривом столе и стоит враскоряку.
Татьяна Зиновьевна живет на первом этаже, и с потолка у нее не течет. Зато весной в подполе собирается вода и стоит на уровне пола. По стенам ползет плесень. Двери кособочит, они перестают открываться-закрываться, поэтому одна из притолок стесана уже наполовину. Этим летом Татьяна Зиновьевна заделала дыру в фундаменте, а то раньше из подпола было улицу видать. "Мы тут все делаем сами, - говорит она, - жилконтора давно на нас махнула рукой, мол, вы все равно под расселение идете, зачем что-то делать".
Люди не унывают, пытаются жить по-человечески, делают ремонт. Но новые обои отваливаются вместе со штукатуркой. Стены такие, что ткнешь пальцем - сыплются.
В соседстве с бомжами
В таких условиях в бараках живет два десятка семей. Лет пятнадцать назад завод "Краснознаменец", которому принадлежали бараки, переселил часть их обитателей в новые дома. Потом - как отрезало. Этим летом дома передали в городское подчинение. Но жители уверены, что это ничего не изменит. Потерпите, говорят каждую осень районные власти, перезимуйте как-нибудь, летом обязательно расселим.
Зимой трудно. Часть квартир стоят пустые, окна выбиты. Если квартира пустует на первом этаже, значит, у тех, кто остался жить сверху, на кухне горит не только газ, но и постоянно льется вода из крана. Напроток. Если кран закрыть, на первом этаже замерзает стояк. Чтобы не забыть, люди вешают на двери памятки: "Уходя, не забудь проверить, течет ли вода".
В пустые квартиры забираются бомжи. Прошлой зимой они чуть не спалили один из бараков. После этого жилконтора поставила на все подъезды железные двери с кодовыми замками. Но стекла в пустующих квартирах по-прежнему выбиты, и решеток на окнах нет. Залезай, кто хочешь.
В бараках рождаются дети. Каждый раз возникает проблема с пропиской, а значит, с поликлиникой, детским садом и социальными выплатами. Впрочем, социальная инфраструктура в этом медвежьем углу отсутствует в принципе. Ближайший магазин - в получасе ходьбы. До детского сада, школы и поликлиники еще дальше. Сюда даже "скорая" не доезжает, не может найти улицу, затерявшуюся между Ржевским лесопарком и речкой Лубья.
Бермудский треугольник
Братская улица достаточно протяженная. Но пройти ее насквозь трудно не из-за этого. Тот, кто рискнет это сделать, миновав бараки, пройдя по превратившейся в промзону средней части, уткнется в горы строительного мусора, вдоль которых стоят руины домов. Еще дальше - недостроенная кольцевая. За ней - дальний конец Братской, смыкающийся с параллельной Лесопарковой улицей.
Небольшой квартальчик, зажатый в треугольнике железнодорожных веток, всегда жил особой жизнью. Изолированность от внешнего мира компенсировалась идиллией деревенской жизни. Все те же крепкие кирпичные одноэтажные дома. У каждой семьи свое приусадебное хозяйство. Дети постоянно на свежем воздухе. "Райский уголок" - так отзывались жители мини-поселка о своей прежней жизни. Все кончилось пять лет назад, когда через дома начали прокладывать кольцевую автодорогу. Райский уголок превратился в "бермудский треугольник".
Поначалу строители обещали расселить все дома вдоль кольцевой. Но передумали. У стройки века не оказалось для этого средств. Шесть из шестнадцати домов вычеркнули из списка. Но даже обязательство по сокращенному перечню дирекция кольцевой до сих пор выполнить не в состоянии.
Дом Полины Марковны Климовой стоит в десятке метров от строящейся эстакады. Семья из соседней квартиры новое жилье получила, Полина Марковна - нет. В этом году ей три раза предлагали новое жилье, три раза она соглашалась, но в последний момент сделка срывалась. "Мы согласны и на меньшую жилплощадь, готовы доплатить, чтобы въехать в приличную квартиру, но нам говорят: только строго по метражу, а стоимость квадратного метра должна быть не выше 980 долларов. Вариантов с такими условиями очень мало", - сетует Климова.
Жизнь на стройке
У обитателей шести домов, не попавших в санитарную зону, надежд выбраться со стройки еще меньше. За пять лет жизнь людей, угодивших в эпицентр стройки века, превратилась в ад. Регулярно отключается свет и вода. В августе строители хотели перекрыть и газ, мол, газопровод мешает стройке. Когда-то асфальтированные дороги превратились в непроходимое месиво. Исчезло уличное освещение. Перестали вывозить бытовой мусор. Обустроенная помойка превратилась в стихийную свалку. Кольцевая очень нужна городу, поэтому строители работают и по ночам. Рев техники преследует людей постоянно.
"Не ходите по стройплощадке, это опасно для жизни", - предупреждают жителей строители. Но как миновать стройку, если это единственный путь к цивилизации? Через стройку взрослые идут на работу, а дети в школу. "Однажды моя дочь вернулась с занятий вся в грязи, - говорит Мария Панфиленко. - Шла по дороге - навстречу "КамАЗ". Еле успела отпрыгнуть в сторону и оказалась в канаве".
Дом Марии Аркадьевны в санитарную зону КАД не попал. Расселить эти дома недавно пообещал город. Но веры чиновникам ни у кого нет. Слишком много высоких комиссий повидали за пять лет живущие на стройке люди. "Они относятся к нам как к грязи, - говорит в сердцах Мария Аркадьевна. - За последние четыре года в наших домах умерли шесть человек. До этого никто из них на здоровье не жаловался. Я думаю, что просто от стресса".
Братская улица умрет, когда чиновники выполнят свои обещания по расселению. Выполнят ли? Или ждут другого исхода?
Из чего построить дом?