6 и 8 февраля в "Приюте комедианта" премьера "Pro Турандот" по пьесе Карло Гоцци в постановке режиссера Андрея Могучего, много лет возглавляющего созданный им "Формальный театр", лауреата высших театральных премий города и России, Эдинбургского фестиваля. В прошлом году именно Могучего пригласил Валерий Гергиев поставить в Москве на соборной площади Кремля "Бориса Годунова". По отзыву режиссера, это был "одноразовый, но очень дорогостоящий, помпезный, эффектный продукт". А что за "продукт" готовится сейчас, и почему режиссера заинтересовала сказка, которой уже почти 250 лет?
- Эта идея была не моя, а художника Эмиля Капелюша, - рассказал Андрей. - Мы обсуждали ее года два, но не художественную сторону, а организационную: где можно поставить, под чьим патронатом и финансированием. Актеры тоже были выбраны Капелюшем. Ну и когда директор "Приюта комедиантов" предложил площадку, мы поняли, что звезды сошлись. Я работаю в "Приюте" впервые.
- Питерцы знают "Турандот" только по опере в Мариинском. На драматической сцене у нас эту пьесу, кажется, не ставили?
- Со времен знаменитого спектакля Вахтангова я прецедента не помню.
- Но чем вам-то эта сказка интересна? Обычно режиссеры ссылаются на связь с современностью...
- Сказка про любовь, а это история вечная и потому современная. Эта пьеса - возможно из-за того что так написана или из-за имиджа, который создал Вахтангов, - как губка, расположена к впитыванию сегодняшнего дня. Мы назвали спектакль не традиционно "Турандот", а "Pro Турандот".
- Вам кажется современной жестокая героиня, отправлявшая на плаху женихов?
- Это же сказка, там есть ряд условностей, не надо буквально воспринимать. Жестокость Турандот - скорее, сублимированное подсознание, нежели физиологически жестокий акт. Все зависит от того, как подойти к пьесе. Жестокость присутствует, в этом природа архетипа сказки, но если вспомнить про волка и семерых козлят, это реальный триллер.
- Не получится ли у вас, что мрачное и жестокое означает - современное?
- На вопрос мы ответим спектаклем.
- А как работалось с артистами, которых не вы выбирали?
- Мне было непривычно, а потому интересно. Люди подобрались замечательные: Марина Солопченко, Андрей Носков, Виталий Салтыков...
- Вы актеров любите?
- На сцене, а в жизни с ними мало общаюсь.
- А что с проектами ваших постановок в Александринском театре?
- Договоренности были со старым руководством, сейчас с Валерием Фокиным разговариваем о других проектах, и не обязательно на сцене Александринки.
- Что с вашим "Формальным театром", вы ведь лишились пристанища в "Балтдоме"?
- Да, в Петербурге мы висим в воздухе, а вот в Европе гастролируем. Сейчас работаю над мультимедийным, трюковым, балетным действом "Маша" - это по "Щелкунчику". Спектакль должен играться на арене цирка, премьера будет в Финляндии.
- В Питере "неакадемическому" искусству внимания не уделяют, а в Москве?
- Там неформальная, альтернативная культура процветает. Она становится модной, популярной, поэтому богатой, у нее появляются новые возможности.
- Наши власти относятся к альтернативщикам, как Турандот к претендентам на руку?
- Нужна политическая, социальная ситуация, когда город почувствует необходимость в таких театрах, пока этого нет. Мы надеялись, что получение "Софита" и "Маски", успех на международных фестивалях откроет перед нами новые возможности, но произошло прямо противоположное, мы оказались в ситуации, в которой начинали 10 лет назад - без пристанища. Я даже благодарен судьбе, это впрыскивает адреналин в кровь, дает новые мотивации, новые возможности для выживания. Я рассматриваю жизнь такой, как она есть.
- Теперь я понимаю, почему Турандот не кажется вам такой уж жестокой.
"Живой театр вызывает все большее удивление" 
Юрий Шварцкопф: «Мы готовим зрелище мирового уровня!» 
Зачем Паата Бурчуладзе перешел в Михайловский?